Жена последнего посла: Мария Константиновна Бутенева

 

Елена Евдокимова-Мельникова

 

К сожалению, чаще всего имена этих дам нам ни о чем не говорят. Натыкаясь на них глазами во время чтения мемуаров, мы скользим дальше взглядом и даже не всегда даем себе труд заглянуть в комментарии. Однако давайте вспомним их, особенно тех, кто заслуживает нашего восхищения своими делами милосердия. Одна из таких женщин – княгиня Мария Константиновна Трубецкая, супруга последнего посла Российской империи в Сербии.

 

 

Родители из знатного рода

 

Машенька Буте́нева происходила из знатной дворянской семьи. Она родилась 11 февраля 1881 года в имении Бешенковичи, находящемся в Витебской губернии, в семье капитан-лейтенанта флота Константина Аполлинарьевича Бутенева и его жены Веры Васильевны, дочери генерал-майора Василия Алексеевича Ильина и Елизаветы Федоровны, урожденной Еропкиной. Имя свое Мария получила в честь бабушки по отцу Марии Иринеевны ССЫЛКА НА МАТЕРИАЛ МАРИЯ-1.

 

Отец Марии, Константин Аполлинарьевич, — личность очень интересная и незаслуженно забытая. Родился он в семье известного русского дипломата, посла в Константинополе и Ватикане Аполлинария Петровича Бутенева и Марии Иринеевны, урожденной Хрептович (с 1899 года Константин получил право именоваться двойной фамилией Хрептович-Бутенев). Правнук последнего канцлера Великого княжества Литовского Иоахима Хрептовича, он был одарённым от природы человеком, получил хорошее образование, занимался научной, общественной и благотворительной деятельностью. Особым его вниманием пользовалось изучение истории и культуры России. Также он был видным коллекционером. В его доме № 18 на Поварской улице в Москве находились произведения мирового искусства, в основном картины старых голландских мастеров.

 

У Машеньки были старшие сестра Екатерина и брат Аполлинарий. Через три года после нее родилась сестренка Татьяна.

Мать, Вера Васильевна, была доброй и любящей женщиной, мягкой и сердечной, пользовавшейся всеобщей любовью. Она посещала нуждающихся и больных, умела их поддержать и ободрить. Родители крепко любили друг друга.

Однако счастливое детство быстро закончилось.

 

«Спасите тонущий корабль!»

 

Вера Васильевна внезапно умерла в возрасте тридцати четырех лет от неизвестной болезни. Она буквально «сгорела» за несколько месяцев. Доктора ничем не смогли ей помочь. Горе семьи было безмерным. А еще через полгода – от воспаления легких умерла маленькая Танечка.

 

Их обеих похоронили в Москве на Донском кладбище. Могильная плита, эскиз которой нарисовал Григорий Гагарин, была выполнена в мозаике мастером из Мурано.

Марии было всего шесть лет, Кате — девять, а Аполлинарию, по-домашнему Поле, — восемь. Дети были потрясены случившимся несчастьем. Переживали они и за отца, который остался вдовцом с тремя детьми на руках. По воспоминаниям родных, единственным желанием Константина Аполлинарьевича и его троих оставшихся детей было «умереть всем вместе, с тем чтобы вся семья покинула этот мир».

Но жизнь продолжалась. Бутеневы проводили зиму 1888 года в Ялте, где неподалеку от них жило много родственников и друзей. Там Константин Аполлинарьевич встретился с фрейлиной графиней Екатериной Павловной Барановой и однажды спросил детей, не против ли они его брака с ней. Дети поняли своего отца и согласились.

Семейное предание гласит, что бывший моряк сделал предложение своей второй жене в истинно флотском духе: «Спасите тонущий корабль!»

 

Весной 1889 года в алупкинской церкви сыграли свадьбу. Екатерина Павловна стала воспитывать его детей как своих собственных, а они стали звать ее мамой.

В мае того же года большая семья перебралась в имение Екатерины Павловны Васильевское в Тульской губернии. Дом состоял из двух деревянных построек, соединенных переходом. Дети бегали по обширному парку, заросшему кустами черемухи, которые облюбовали соловьи. Маша особенно полюбила Васильевское и, будучи уже взрослой замужней дамой, с удовольствием проводила там время со своими детьми.

Семья жила то в Васильевском, то в Бешенковичах, то в Туле. Со вторым браком отца у детей появилось множество новых родственников. В Туле, например, жили одним домом с семьей Александра, брата Екатерины Павловны.

Детей обучали дома. У них были английские и французские гувернантки, приглашались учителя. Причем все предметы, кроме иностранных языков, преподавались по-русски. Обучались также музыке, гимнастике, танцам. Родители поощряли детей много читать, в основном русскую классику, а также популярные романы Майн Рида и Фенимора Купера на английском языке.

Неподалеку находилась Ясная Поляна. Константин Аполлинарьевич часто там бывал, проводя долгие часы в беседах со Львом Николаевичем Толстым. Большой почитатель таланта Толстого, Бутенев впоследствии передал одну из квартир второго этажа своего доходного дома на Поварской под музей великого писателя. Открытие музея состоялось 28 декабря 1911 года, а просуществовал он до 1920 года.

Поля стал близким другом Миши Толстого, а Машенька подружилась со своей сверстницей Александрой, младшей дочерью знаменитого писателя.

Посещали Бутеневы и дом Толстых в Хамовниках. Об этом неоднократно упоминает Софья Андреевна Толстая в своих дневниках. «…Пришли девочки Бельские и Бутеневы отец с дочерью. Л. Н. с ним и девочками играл в воланы…» — записывает она 14 февраля 1898 года [10].

После смерти своего старшего брата Михаила Константин Аполлинарьевич стал графом Хрептовичем-Бутеневым, так как род их матери пресекся. От брата он унаследовал фамильное имение Хрептовичей Щорсы ССЫЛКА НА СТАТЬЮ ПРО ИМЕНИЕ ЩОРСЫ. Позже решил обосноваться в Москве и приобрел дом на Поварской улице и большой участок рядом. Деревянный дом этот в стиле ампир, ничем не примечательный снаружи, внутри был украшен прекрасными произведениями искусства, поражал изящностью отделки. Он стал любимым местом молодежи, идеально подходящим для балов, вечеринок, любительских спектаклей и шарад.

Дети дружили с жившим неподалеку на Молчановке семейством Сергея Алексеевича Лопухина, женатого на старшей сестре Екатерины Павловны Александре. Существует фотография, на которой изображена Машенька Бутенева со своей ровесницей Анночкой Лопухиной.

Екатерина Павловна поощряла общение детей с друзьями, любила их приглашать к себе. Она была очень доброй и любящей женщиной, часто помогавшей родным и близким. Например, когда впоследствии у Анны Лопухиной, в замужестве Голицыной, нашли затемнение в легком, она дала деньги на ее лечение за границей.

 

Роман в письмах и его последствия

 

Когда Мария подросла, за ней стал ухаживать князь Григорий Николаевич Трубецкой, младший брат философов Сергея и Евгения Трубецких.

После окончания историко-филологического отделения Московского университета (что уже стало своего рода семейной традицией) он по совету друга семьи графа Дмитрия Алексеевича Капниста начал службу в Азиатском департаменте министерства иностранных дел. «Вступление в Азиатский Департамент связывалось для меня с перспективой службы в Константинополе и за границей. Я имел об этом скорее смутное представление, но сама неизвестность казалась заманчивой, интересной», — вспоминал Григорий Николаевич [11]. Полгода прослужил в Петербурге, а затем отправился в Константинополь.

Григорий Трубецкой занимал должность третьего секретаря посольства в Константинополе, когда между ним и Марией завязался «роман в письмах». В 1900 году князь посватался, но получил отказ (старшая сестра Маши еще не была замужем). Однако в том же году умер отец Григория Николаевича, а 24 марта 1901 года скончалась его мать. И Мария, по словам Михаила Осоргина, «тронутая его несчастием при кончине матери, сама, при посредстве общего их дяди Сергея Алексеевича Лопухина, вызвала его и дала ему слово» [6].

Великодушие и доброта Марии Константиновны проявлялись на протяжении всей её жизни. На немногих доступных фотографиях мы видим прелестную женщину с мягким взором лучистых глаз и доброй улыбкой. Её лицо будто светится изнутри.

Все родные и близкие радовались предстоящей свадьбе. Дом заполняли букеты и корзины цветов, а обрученные должны были нанести визиты родным, коих было бесчисленное множество, и посетить все приемы, устроенные в их честь.

«Под шапронством старой горничной мачехи Маши, графини Е.П. Хрептович-Бутеневой» [6], жених с невестой приехали и в Се́ргиевское, имение самой любимой сестры Григория Елизаветы Николаевны Осоргиной. Позже князь и княгиня Трубецкие будут при любой возможности навещать своих родственников Осоргиных, столь близких им по духу.

28 апреля 1901 года в древнем соборе Спаса Преображения на Бору состоялось венчание Марии Константиновны с Григорием Трубецким. Собор был построен в 1330 году к 1000-летию переноса столицы Римской империи в Константинополь, и свадьба игралась именно в день этого события. Увы, сейчас этого древнейшего храма Москвы не существует: 1 мая 1933 года он был варварски разрушен.

 

Поскольку князь Трубецкой в то время служил в российском посольстве в Османской империи, после медового месяца, проведенного в Бешенковичах, Мария Константиновна выехала с мужем к месту его дипломатической службы в Константинополь.

 

Осенью того же года молодых навестили родители и сестра Екатерина. Константину Аполлинарьевичу было интересно посетить знакомые с детства места в городе, где его отец был русским послом. Жили Трубецкие на улице под названием Бюль-бюль неподалеку от резиденции посла в Буюкдере. Дом был просторным, все могли в нем свободно разместиться. Родители осматривали достопримечательности, посол России Иван Алексеевич Зиновьев несколько раз приглашал их на морскую прогулку. Шесть недель пролетели незаметно. А старшая сестра Марии, Екатерина, встретила в Константинополе своего суженого. Им стал сослуживец Григория Николаевича Константин Михайлович Ону.

Через год после свадьбы в семье Трубецких появился на свет первенец — сын Константин. Затем родились Николай и Михаил.

До 1905 года семья Трубецких жила в Константинополе, где Григорий Николаевич прошел путь от секретаря консульства до первого секретаря посольства.

После событий 1905 года и внезапной смерти старшего брата Сергея Николаевича, ректора Московского университета, Григорий Николаевич решил выйти в отставку и заняться публицистической деятельностью, редактируя с братом Евгением Николаевичем общественно-политический журнал либерального направления «Московский еженедельник».

Вскоре после переезда в Москву у Трубецких родился сын Сергей, ставший впоследствии семейным историографом.

Жили с детьми в московском доме Бутеневых или в Васильевском. В Москве семья пополнилась еще двумя сыновьями: в 1909 году родился Петр, а через три года — Григорий, скончавшийся младенцем.

 

 

Новое назначение в МИДе

 

В 1914 году Григория Трубецкого, опытного дипломата, вновь приглашают на работу в МИД. Он возглавил Второй политический департамент, который курировал отношения с Албанией, Болгарией, Грецией, Румынией, Сербией, Турцией, Черногорией, Абиссинией и Египтом, а также занимался церковными делами на Ближнем Востоке. По воспоминаниям одного из сотрудников министерства, барона Бориса Эммануиловича Нольде, «этот москвич, „либерал“ и конституционалист, в котором не было никаких следов петербургского чиновника, казался призванным, по праву и справедливости, взять в свои руки важный рычаг русской государственной машины. Трубецкой знал, что машина эта сложна, что в ней нет места импровизации и что без этих традиций она существовать не может. И в то же время он сознательно привнес в работу на государственном станке свои собственные, свободно выросшие мысли, свое понимание русских государственных задач, мысли и понимание, которыми он никогда не поступился бы и которые ни при каких условиях он не принес бы в жертву никаким выгодам и никакой „карьере“».

10 июля (27 июня) 1914 года Трубецкого назначают посланником в Сербии, на место скоропостижно и таинственно скончавшегося посла Николая Генриховича Гартвига. На следующий же день Григорий Николаевич был вызван телеграммой в министерство: был получен австрийский ультиматум Сербии.

В середине ноября перед отъездом в Сербию князь был принят Николаем II, который сказал ему: «Отпускаю вас ненадолго; к Пасхе я вас вызову, так как вы уже нужны при выработке условий мира». Как видно, никто тогда не ожидал, что война затянется надолго.

Ранко Гойкович в книге «Знаменитые русские в Сербской истории» с восхищением и благоговением писал: «… Расскажу не только о князе Григории Трубецком, знаменитом русском дипломате, но и о его супруге, Марии Константиновне. В православной традиции положено после венчания считать мужа и жену единым целым, но говоря о супругах Трубецких, я бы хотел подчеркнуть вклад каждого из них, хотя, несомненно, это была блестящая супружеская пара. <…> В период Первой мировой войны князь Трубецкой, блистательный дипломат, сделал для Сербии столько, что мы и по сей день должны быть ему признательны. А его супруга внесла свой, не менее ценный вклад на ниве гуманитарной помощи нашему народу. Говоря о Григории Николаевиче, я выражаю признательность и благодарность всей русской дипломатии, а благодаря Марию Константиновну - отдаю должное всем русским, оказавшим Сербии гуманитарную помощь в то тяжелое военное время» [2].

После начала войны столица Сербии была временно перенесена из Белграда в Ниш, подальше от линии фронта. Население маленького городка выросло за счёт притока беженцев, раненых и военнопленных, что вызвало быстрое распространение эпидемий. Больницы были переполнены, врачей катастрофически не хватало.

Императорский посланник в Сербии в своих донесениях в МИД настаивал на борьбе с эпидемиями и призывал к срочному формированию санитарных отрядов. И главным помощником князя в этом деле стала его семья: Мария Константиновна приняла решение организовать санитарный отряд и выехать на Балканы вместе со старшим сыном Константином, которому в то время было 12 лет.

 

Санитарный отряд княгини Трубецкой

 

Мария Константиновна Трубецкая стала во главе созданного по инициативе её супруга «Комитета в помощь Сербии и Черногории». Княгиня обратилась за помощью к российским властям, опубликовала в газете «Биржевые ведомости» воззвание к русскому народу об оказании помощи сербам. Сбор средств стал поистине всенародным. По воспоминаниям Михаила Григорьевича Трубецкого, даже совсем небогатые люди жертвовали деньги, вещи. За короткий срок удалось собрать значительную сумму денег, целые тюки с одеждой, перевязочным материалом и даже игрушками для сирот.

В конце января 1915 года, в разгар эпидемии тифа, в Ниш прибыл санитарный отряд княгини Трубецкой, в составе которого, как писал впоследствии Григорий Трубецкой, «была исключительно молодежь, видимо, находившаяся на подъеме духа и одушевленная искренним желанием поскорее приняться за работу» [11].

 

Российские добровольцы взяли на себя лечение самых тяжелых раненых и больных, нуждавшихся в особом уходе, например в хирургических операциях или ежедневной перевязке запущенных ран. По инициативе княгини на окраине Ниша был создан и эпидемиологический госпиталь, где также работали русские врачи и сестры милосердия.

Мария Константиновна вместе со своим отрядом вынесла все невзгоды военного времени, самоотверженно исполняя свои обязанности. Она неизменно оставалась в городе, в котором свирепствовали тиф и другие болезни. При ней находился и малолетний сын.

Супруга посла не оставляла своим попечением и детей-сирот: при церкви Святого Николая на окраине Ниша был открыт детский дом, в котором проживало около 150 детей; работали в нем русские воспитательницы и медицинские сестры.

На поступавшие из России добровольные пожертвования княгиня Трубецкая смогла открыть в Белграде и Нише несколько народных столовых.

В октябре 1915 года началось отступление сербской армии через горы Албании на греческий остров Корфу. Князь Трубецкой отступал вместе с сербским правительством, а Мария Константиновна с частью своего медицинского отряда вернулась в Россию. В 1916 году Григорий Николаевич был отозван в Петроград.

 

После революции

 

После революции князь Трубецкой принял активное участие в Белом движении. Верная помощница мужа, Мария Константиновна осенью 1917 года отправляла посылки белья и одежды для нужд Белой армии. Позднее Трубецкие отправляются в Новочеркасск, центр Добровольческой армии. Обосновались на окраине города, на Баклановском проспекте, в доме старозаветного казака Сербина. Рядом жили семьи сестер князя Варвары Николаевны Лермонтовой и Марины Николаевны Гагариной.

Когда белые стали уходить с Дона, Григорий Николаевич со старшим сыном Костей уехали в Москву, а затем — к Осоргиным в их имение Сергиевское. Внезапно там появилась Мария Константиновна.

Поскольку бежать всей семье не представлялось возможным, она с детьми осталась в Новочеркасске и, когда город был занят красными и начались массовые расстрелы белогвардейцев, вместе с Варварой Лермонтовой прятала офицеров. Десятки жизней были спасены этими мужественными женщинами.

В Новочеркасске Марию Константиновну чуть не арестовали, и она, переодевшись в пальто горничной, с большим трудом добралась до Москвы. Но и там нельзя было задерживаться: её разыскивали по обвинению в помощи Добровольческой армии.

Осенью 1918 года семья через Украину добралась до Крыма. Поселились вместе с Бутеневыми на даче Элишмана на Симферопольском шоссе, на горе над Ялтой. Жизнь поначалу казалась вполне нормальной: место было живописное, дети радовались долгим прогулкам по окрестностям.

Примерно в это время, выдержав экзамен на аттестат зрелости, ушел в армию 17-летний Константин, старший сын Трубецких. Он поступил в Конно-гренадерский полк вместе с двоюродным братом Николаем Лермонтовым.

Сын Трубецких Сергей вспоминал: «Прожили на одном месте с сентября 1918-го до апреля 1919 года. <…> Перед Пасхой, недели за три, брат Николай, Миша и я пошли в Гурзуф в гости на два-три дня к Урусовым. Вернувшись обратно, к вечеру мы узнали, что нас с волнением ждали, так как надо было бежать от большевиков. В порту Ялты уже стояли пароходы для посадки. На следующий день мы погрузились на русский пароход «Посадник», который почему-то был с французской командой и шел под французским флагом» [14].

Отношение французов к пассажирам может иллюстрировать то, что 14-летнему сыну Трубецких пришлось грузить на борт уголь.

В конце 1919 года после короткой остановки в Константинополе княгиня Трубецкая с младшими сыновьями и другими родственниками прибыла в курортный городок Брдо-при-Кране в Королевстве сербов, хорватов и словенцев.

А через полгода Трубецких постигло страшное горе: старший сын Константин, которому только что исполнилось восемнадцать, погиб 17 апреля 1920 года в сражении на Перекопе. Очевидец произошедшего, его двоюродный брат Александр Евгеньевич Трубецкой, рассказал, что раненый Константин отдал своего коня более тяжело раненному товарищу, чем спас его. В последнем письме родителям Константин писал: «Милые Папа и Мама, спасибо Вам за всё, что Вы мне дали. Ради Бога не плачьте обо мне. Всё в руках Божиих... Верю в Царство Небесное... Желаю всем счастья» [13].

После поражения армии Врангеля семья поселилась в Австрии, в городке Баден недалеко от Вены. Сначала приехали Бутеневы, затем Мария Константиновна с четырьмя сыновьями, позднее к ним присоединился Григорий Николаевич. Племянник Григория Николаевича вспоминал: «…В Бадене <жили> дядя Гриша и тетя Маша Трубецкие, с сыновьями и старыми графом и графиней Хрептович-Бутеневыми, а также Поля и Маня Бутеневы с их многочисленной семьей. Все встретили нас очень мило и сердечно, но особенно я начал сближаться с дядей Гришей Трубецким, которого я любил с детства, но раньше недостаточно знал» [15].

Младшие дети Трубецких поступили в русскую гимназию в Берлине. Правда, не с первой попытки. «К нашему стыду, мы все провалились. После экзаменов, при чтении результатов, директор просто сказал: „Братья Трубецкие провалились“», — писал Сергей Григорьевич Трубецкой [14].

В начале 1923 года до Трубецких чудом дошла весточка из России, письмо конторщика из имения Васильевское. Оба дома в усадьбе сгорели дотла, но прежде из них были вывезены лучшие вещи и книги.

 

Улица Лесная, дом 1

 

Надежда вернуться на Родину таяла. И в конце 1923 года по просьбе отца Мария Константиновна подыскала дом с небольшой усадьбой в Кламаре, предместье Парижа. Выбор был одобрен, и семья переехала. Мария Трубецкая и не предполагала тогда, что этот ее выбор окажет далеко идущее влияние на жизнь многих русских эмигрантов, родственников и других, кто с годами стал селиться в том же районе. Этот старый охотничий дом — просторный и поместительный — по адресу улица de la Forêt (Лесная), 1 вскоре стал широко известен среди эмигрантов.

 

Мария Константиновна пишет сыну в конце января 1924 года: «Дедушка решил в саду строить церковь, и уже к этому приступили. Со Страстной у нас будет служба». В память погибшего сына Константина Трубецкие построили рядом с домом церковь во имя святых равноапостольных Константина и Елены (долгое время настоятелем этой церкви был Михаил Михайлович Осоргин, рукоположенный в священники, а позднее — его внук отец Михаил, сын убитого в Соловках Георгия Михайловича Осоргина). Деревянная церковь эта и сегодня поражает своей грациозной красотой.

Трубецкие были людьми, «излучавшими любовь и тепло, полностью самоотверженными и посвящавшими себя другим». По воспоминаниям Ульяны Сергеевны Самариной, «благодаря церкви, гостеприимному дому Г.Н. Трубецкого <...> в Кламаре понемногу создалось русское микрообщество, состоявшее из осевших в Кламаре русских эмигрантов». «… В радушном и патриархальном доме князя Григория Николаевича Трубецкого в Кламаре под Парижем» бывали и философы, и богословы, объединенные «любовью к России, к ее духовному лицу, к ее народным традициям» [6].

Приезжали и молодые люди, которые устраивали вечеринки и самодеятельные театральные постановки. «Однажды в Булонь прибыла русская молодёжь из Кламара, как всегда гуртом. Трубецкие, Лермонтовы… имя им легион», - вспоминала Лидия Васильчикова.

Трубецкие радушно встречали прибывавших из России родных, помогали им, давали приют. В семьях родственников из поколения в поколение передаются рассказы о «тёте Маше», о её неизбывной доброте, той поддержке, которую она оказывала нуждающимся до самой своей кончины.

 

На руках Марии Константиновны было большое хозяйство: под одной крышей помимо мужа и детей жили родители, две сестры и золовка мачехи, старые слуги.

В ее письмах к родным то и дело мелькают сообщения о приезде гостей, о хлопотах, связанных с событиями в их многочисленной семье, о свадьбах, рождениях и похоронах, а в Кламаре в дни ее отсутствия «всё вверх дном». Из письма Григория Николаевич жене: «...Ты, бедная, хлопочешь о живых и мертвых, но о чужих покойниках. И что дальше! Нельзя закрывать двери ни живым, ни мертвым, но я пишу Ольге, что наш дом надо окрестить „Машино подворье“» [14].

Мария Константиновна стала широко известной в среде русской эмиграции. «…Во Франции она стала центральной фигурой среди эмигрантов, родственников и просто посторонних людей, которым она оказывала внимание, поддержку и помощь», — писал ее племянник Михаил Аполлинарьевич Бутенев [1].

В 1930 году, в сочельник от сердечного приступа скончался князь Григорий Николаевич. Было ему пятьдесят семь лет.

Мария Константиновна пережила его на 14 лет. До самой кончины она помогала нуждающимся русским эмигрантам, уделяла большое внимание церковной деятельности. В 1937 году стала вице-президентом учрежденного по инициативе Владимира Павловича Рябушинского общества «Икона», целью которого было распространение знаний о русской иконе во французском обществе. До последних дней княгиня оставалась «доброй и щедрой и всегда готова была оказать помощь другим людям.

Скончалась Мария Константиновна Трубецкая в 1943 году и похоронена на местном кладбище в Кламаре. Отпевали ее в Константино-Еленинской церкви в присутствии многочисленной родни, друзей и тех, кому она так бескорыстно помогала.

 

Список литературы.

1. Бутенев М.А. История старой русской дворянской семьи. Хроника семьи Бутеневых. — Москва : Паломник, 2002.

2. Гойкович Р. Знаменитые русские в Сербской истории».

3. Голицын С. М. Записки уцелевшего. — Москва : Орбита, 1991.

4. Ефремов Е. А. Князь Г.Н. Трубецкой. Путь дипломата, политика и церковного деятеля в России и русском зарубежье // Сергиевские чтения: материалы Четвертой межрегиональной краеведческой конференции… — Калуга : Фридгельм, 2016.

5. Нольде Б. Э. Далекое и близкое: исторические очерки. — Париж : Современные записки, 1930.

6. Осоргин М. М. Воспоминания, или Что я слышал, что я видел, и что я делал в течение моей жизни. 1861—1920. — Москва, 2008.

7. Писарев Ю. А. Русский дипломат князь Г.Н. Трубецкой о начале Первой мировой войны // Новая и новейшая история, № 5 / 1990.

8. Таубе М.А. «Зарницы»: Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900-1917). — Москва, 2007.

9. Тоболова М. Помощь России Сербии в Первую мировую войну. Княгиня Мария Константиновна Трубецкая (1881-1943).

10. Толстая С. А. Дневники 1862–1910. — Москва : Захаров, 2017.

11. Трубецкая О. Н. Князь С. Н. Трубецкой (Воспоминания сестры). — Нью-Йорк : Издательство имени Чехова, 1953.

12. Трубецкой А. В. Пути неисповедимы. — Москва : Контур, 1997.

13. Трубецкой Г. Н. «Годы смут и надежд». — Монреаль : Русь, 1981.

14. Трубецкой С. Г. Трубецкие. Жизнь после революции // АиФ «Суперзвезды» от 19.08.2003.

15. Трубецкой С. Е. Минувшее. — Москва, 1991.